"Научиться можно только тому, что любишь." И. Гете

Каждый человек хоть раз в жизни бывает счастлив по-настоящему, до конца, когда это чувство заполняет тебя целиком, не оставляя место ничему другому. Со мной так было, когда я поступила в Казанский ветеринарный институт. Очень любила и люблю свою "alma mater" до сих пор. Безоблачный период в любви, именуемый медовым месяцем, продолжался у меня два года, в течение которых я училась на "отлично" и проводила все время в институте, до позднего вечера. На третьем курсе начались занятия в клинике, "медовый месяц" закончился.

Изучать хирургию, упражняясь на безответных собаках, было выше моих сил и возможностей. Преподаватель закрывал глаза на то, что после начала занятия я исчезала из операционной. Я мешала ему работать и если бы не уходила добровольно, он все равно выставлял бы меня из операционной. А так я незаметно появлялась в конце занятия, когда обсуждались итоги операции. Прекратить происходящее было не в моей компетенции, то хотя бы уж не видеть.

Я стала хуже заниматься, начала получать четверки, потом вообще дошла до троек. Институт закончила средне, более-менее приличные знания были только по акушерству. Практические занятия по этому предмету проходили на мясокомбинате, коров беспокоили наши изыскания в области их гениталий и прямой кишки, но эти манипуляции не причиняли им боли. Для меня главным требованием было - не причинять боли животным. По этой самой причине я старательно избегала практической работы и, отучившись в Московской ветеринарной академии, стала преподавать в техникуме. Мне здорово повезло, единственный предмет, который знала и довелось преподавать, т.е. акушерство. Работая с учащимися, доучила то, что в свое время не выучила в институте. Появилась приличная теоретическая база, ощутимо не доставало практики. Делать я ничего не умела, кроме инъекций и перевязки, не считая, конечно, акушерских приемов и гинекологического исследования. Худо-бедно могла наложить швы на кожу.

У каждого в душе молчат свои ягнята. Мои - те покорные замученные собаки, которых приходилось видеть на занятиях. Спустя много лет, уже работая в институте, я настолько "достала" попреками человека, ухаживающего за ними, что он разозлился и открыл все клетки. Собаки вышли из клеток и... никуда не ушли. Ходили по территории клиники, не пытаясь убежать. Куда им деться - они никому не нужны, а здесь их хотя бы кормят. Там, за забором, возможно, их ждут еще более худшие издевательства. Эта смиренная покорность и безнадежность просто убивают, убивают морально и, самое ужасное, я ничем не могу им помочь. Куда мне девать эту ораву, а сколько их по городу, сколько по стране.

Во время работы в институте, можно сказать, что я во второй раз закончила его. Сначала целый год работала ветврачом-прозектором на кафедре патологической анатомии. Вскрытие - базовая основа для всего практического обучения. Это необходимые знания о норме и патологии в формировании целостной картины жизнедеятельности организма, тех изменений, которые производит болезнь. Без практики вскрытия я никогда не состоялась бы как ветврач- клиницист в дальнейшем.

Потом началась работа в клинике, на кафедре оперативной хирургии в должности старшего лаборанта. Эта работа далека от клинической практики, главное, материальное обеспечение учебного процесса и практических занятий. Но работая в клинике, часто приходилось иметь дело с владельцами больных животных, разуверившихся в том, что им могут где-то помочь. Моя душа не выдерживала вида этих горемык с их несчастными питомцами. Я принималась вместе с ними штурмовать непримиримые бастионы кафедр клиники, уговаривая оказать хоть какую-нибудь помощь. Естественно, сама ассистировала во время разных процедур и операций, видела, как все делается. По мере возможностей и времени мне шли навстречу, но как- то раз молодой сотрудник нашей кафедры высказал мне в лицо все, что он думает о моем "адвокатстве" . К тому времени я уже многому научилась, поняла, как что делается. После такой гневной отповеди мне не хотелось больше никого ни о чем просить. Пришлось начинать все делать самой и самое интересное, что у меня получилось.

Понимаю, мой рассказ очень напоминает анекдот про шотландца, который в два часа ночи играет на волынке и не понимает, почему люди возмущаются. Я тоже отрывала людей от важных научных изысканий чего-то там в крови или еще где, при перерезке жизненно важных частей организма ради оказания помощи по-настоящему больному животному. Какой будет прок от исследований - еще неизвестно, а живое существо нуждается в помощи в настоящий момент, следовательно, надо ему помочь. Как только я оказалась в состоянии работать без посторонней поддержки и подсказки, то прекратила "терроризировать" сотрудников кафедры. Разве что изредка, в очень тяжелых случаях, когда операция представляла собой трудно разрешимую проблему.

Первый год я работала вообще без каких-либо проколов, за все это время у меня не погиб ни один пациент, ни по моей вине, ни по вине владельцев. Удача сопутствовала мне в самом начале самостоятельной деятельности. Видимо, так было угодно, чтобы я узнала свою работу, полюбила ее и поверила в свои силы. Не спорю, был элемент везения , но весь мой опыт получен при оказании помощи больным животным.

Однажды, правда, я попробовала потренироваться делать внутривенные инъекции. Взяла кафедральную собаку, усадила на стол и несколько раз воткнула иголку в вену, проткнув ее насквозь. Под выстриженной кожей появились синие разводы кровоизлияний, собака покорно сидела и смотрела, что я делаю. Ей не завязывали рот, никак специально не фиксировали. Она, наверное, была довольна, что хоть не режут, поэтому сидела спокойно. Мне же от ее смиренной безответности опять стало плохо. Не буду вдаваться в собственную физиологию, просто перестает хватать воздуха, кружится голова, потом всю трясет. Окружающие, в том числе и собака, с удивлением смотрели на меня. Наконец, я смогла попросить увести собаку, на том все закончилось.

Дома я взяла иголку потоньше, для подкожных инъекций, и попробовала попасть в собственные вены, сначала на руках, потом на ногах. Получилось, но на руках не удавалось ввести в вену раствор, пока я подсоединяла щприц, иголка вылетала из вены, пришлось упражняться на венах ног, там удалось и в вену попасть и раствор ввести. Нет худа без добра, теперь я сама себе делаю внутривенные инъекции, когда болею, а не шлепаю в процедурный в поликлинике, особенно, когда и сил нет идти куда- либо. Конечно, не все врачебные приемы можно научиться делать на себе, но без понимания чужой боли нет врача. Великий Самуил Ганеман - основатель гомеопатии, множество предложенных им для лечения средств, попробовал сначала на себе. В 1811 году он издал " Органон врачебного искусства" , в котором изложил все принципы гомеопатии. В "Органоне" Ганеман делает вывод, что только эксперимент на здоровом человеке может дать характеристику действия каждого средства, начиная от самых ранних легких симптомов интоксикации до более глубоких. Животные, лишенные дара слова, не может анализировать или передавать свои ощущения, свои переживания. По этому поводу Ганеман писал: "Чтобы безошибочно выявить чистое действие лекарств на человека, нет более верного и более точного средства, как испытать их, каждое отдельно и в умеренных дозах, на здоровых людях, и отметить симптомы, изменения и проявления, являющиеся результатом их первичного действия, т. е. те болезненные явления, которые эти вещества могут вызвать."

Кроме экспериментов на себе и своих сотрудниках, Ганеман пользовался клиникой случайных отравлений и профессиональных интоксикаций для более глубокого изучения патологического влияния разных ядов. Ганеман изучал на себе действие таких средств , как мышьяк, дигиталис, стрихнин и т. п. Он прожил долгую и плодотворную жизнь. Спас и вылечил множество людей, дал жизнь новому направлению в медицине, наиболее действенному, кстати, при условии, что пользует вас опытный врач- гомеопат. Конечно, Ганеман не экспериментировал на животных по вполне прагматичным соображениям, не видел смысла в подобных экспериментах. Каковы бы не были эти соображения, главное, что не издевался над животными. Возможно, долгая насыщенная творческая жизнь была наградой за отрицание вивисекции.

Иногда я думаю, что удивительное везение в первый год "профессиональной независимости" объясняется тем, что ни разу в жизни я не тренировалась на бездомных животных, замученных, запуганных и безответных. Не могу сказать, что не пыталась преодолеть себя, пыталась. Надоели попреки в слабости характера, насмешки, издевки преподавателя. Почему другие могут, а я нет. Всего-то надо, говорят, взять себя в руки. Стиснув зубы, сжала себя в кулак, вызвалась быть хирургом на операции. Набрала в шприц половину дозы тиопентал-натрия, ввела в вену, средней величины собака дернулась в руках у фиксатора, обмякла и умерла. Почему - непонятно. Все было сделано по правилам, доза наркотиков - неполная, подготовительная. Видимо, вместе с наркотиком я ввела ей весь свой ужас перед предстоящим, все насилие, собранное в душе. К счастью, экзекуция не состоялась. В конце семестра собаку все равно убили бы, перед этим многократно разрезав и зашив. А тут все получилось очень быстро, она не мучилась, а я отказалась от операции и опять потихоньку смылась с занятия. Больше я не пыталась себя насиловать. Пусть называют как хотят, но лишь бы не делать противного своей природе.

Годами работая только с больными животными, изучая проявление их болезней, удалось накопить приличный клинический опыт. Его я обобщила в двух небольших книгах: "Лечение энтерита собак", " Если заболеет ваша кошка", написана и подготовлена к печати третья книга "Про чуму собак". Можно стать хорошим ветеринарным врачом, не истязая подопытных животных, беззащитных собачьих сирот. Ассистируя, помогая, выполняя всю грязную работу во время лечебных процедур или хирургических операций, можно научиться всему. Для работы в качестве ветврача необходим опыт оказания лечебной помощи непосредственно больным животным. Такой опыт дает необходимые навыки, дисциплинирует, а самое главное, получаешь представление о функционировании организма в норме и патологии не по книгам и лекциям, а непосредственно на практике. Что необычайно ценно для формирования специалиста по клинической диагностике в такой отрасли как ветеринария. Животные ведь не умеют говорить, а значит, понять, почувствовать их состояние должен опытный врач.

Необходимость есть бедствие, но нет никакой необходимости жить с необходимостью.
Эпикур

"Primum non nocere. Прежде всего не вредить."
Медицинский афоризм

"Я хочу не такого общества, где бы я не мог делать зла, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел его делать сам." Ф.М. Достоевский

На пороге 3-го тысячелетия, в эпоху удивительных технических свершений, гуманитарная мысль заметно отстает, если мы до сих пор позволяем оправдывать использование подопытных животных для обучения студентов. Причиняя боль и страдания беззащитному, беспомощному животному, мы творим зло. Зло всегда есть зло, только зло и ничего больше. Безнравственно говорить о необходимом зле, потому что тогда этот постулат можно применить и к человеку. И да будут оправданы нацистские врачи, творившие эксперименты во имя прогресса медицины. Люди в их распоряжении были такими же бесправными и незащищенными, как и лабораторные животные. Какое моральное право осуждать их имеет деятель наук, прирезавший с сотню собачек во время своих научных изысков? Какое моральное право осуждать имеет любой человек, допустивший вивисекцию? Животные намного беззащитнее человека, век их короток. Люди всегда успеют сделать друг другу пакость, животные уходят безропотно. Отнимая право на жизнь у живого существа, человек, не ставишь ли ты под сомнение свои собственные права? Может быть, зло правит бал не потому, что людей слишком много. Как говорится, в тесноте да не в обиде. А потому, что человек вытесняет с Земли рядом живущих животных, соседей по планете, так сказать. Откуда взяться человеколюбивой морали при аморальном поведении. Говоря о необходимом зле во имя науки, будь готов к тому, что кто-то сможет оправдать зло и по отношению к тебе.

"Враг, с которым мы встретились - это мы сами..."
Тайлер Миллер, т. 1 стр. 88

1-й закон термодинамики гласит: Выход энергии всегда равен ее затратам. Нельзя из ничего получить нечто, за все нужно платить. Нельзя получить что-то, не платя за это. Невозможно стать хорошим ветврачом, упражняясь на здоровых бездомных животных. Из ничего и получится ничто, не ознакомившись с патологией никогда хорошим клиницистом не станешь. Порочная эта практика, кроме того, наносит непоправимый вред самому человеку, как личности, разлагает, приучает к безответственности и безразличию.

"Жизнь животных и растений - невероятно сложная проблема, и мы никогда не сможем до конца осознать, насколько широко расходятся круги по глади океана органической жизни от брошенного нами мельчайшего камешка."
Джорж Перкинс Марш

Ведь на самом деле не ведаем, что творим. Как дети в песочнице, сделали кулич и разрушили, песок осыпался, но сохранился, никуда нет делся. Какой конгломерат зла сотворен ежедневными истязаниями тысяч животных в лабораториях и практикумах. Ничто никуда не исчезает, что формируется из страха, ужаса и боли невинных жертв науки и злых людей, бездомных животных. Куда оно девается- возвращается бумерангом к нам? Животные- это только начало, а человек продолжение?

Знаменитый, неоднократно цитируемый рассказ Рея Брэдбери "И грянул гром" о том, как путешественник во времени раздавил в далеком прошлом бабочку, вернувшись в свое время, не узнал его, такие последствия имел факт гибели бабочки. Мы-то расплачиваемся, не "отходя от кассы". Убийства новорожденных, истязания детей, женщин, стариков, пытки, всплеск преступности и разгул терроризма. Откуда на пороге 21 века, когда человечество осознало немыслимую цену жизни, такой вал насилия? Расплата за прогресс, когда во имя его творится зло, опровергаются самими же людьми установленные истины?

А ведь не все так безнадежно, выход есть. Наука, развиваясь, подсказывает более гуманные способы обучения и дальнейших научных разработок. Для обучения студентов могут использоваться компьютерные модели животных, токсичности смеси с известной химической структурой и качествами также могут использоваться компьютерные модели. Можно использовать культуры клеток и тканей, моделирующих ткани и жидкости тела. Изучать различные рефлексы, в том числе и знаменитые Павловские, можно по учебным фильмам. Доходчиво, к тому же визуальная информация оставляет наиболее яркие впечатления и запоминается.

Теперь о практическом обучении, самом главном. Понятно то, что подразумевается в ВУЗах под практическим обучением, ничего, кроме демонстрации врачебных приемов, а также основ вивисекции, ничего не дает. Основу практического обучения должна составить работу в клинике. Для этого на каждой кафедре должны быть выделены кабинеты для приема больных животных. Прием должен идти не менее 13-14 часов, в две смены, например, с 8 утра до 22 часов вечера. Начиная с 3-го курса студенты должны ежедневно дежурить во время приемов. Это и будет практическим занятием, руководить которым должен преподаватель. Затем, на семинарах необходимо анализировать и обобщать увиденное, подробно обсуждать эти случаи всей группой.

Все ветеринарные высшие школы находятся в крупных городах, поэтому создать базу для приема животных нетрудно. Прием должен быть бесплатным, за исключением используемых медикаментов, материалов и инструментов. Задача ВУЗа - обучение студентов и когда на занятие привели больное животное, которое предстоит показать студентам, о какой плате вообще может идти речь. В противном случае институт рискует отпугнуть владельцев животных непомерной платой. Предвижу возражения о наших тяжелых временах, но ведь они не всегда были, а учебный процесс нуждался в полном пересмотре давным-давно, когда зарплата у преподавателей была очень даже приличной, работа считалась престижной. Но так было удобно- ничего не менять. Зачем возиться с больными, отвечать за них, когда взял дворняжку на занятие, показал, как тут разрезать, там зашить и дело с концом. Можно идти пить чай и забыть про несчастное животное, которое в клетке заходится от боли, но это никого не колышет. Никто ни за что не отвечает. Очень удобно для себя в отдельности, но плохо для всех в целом. В первую очередь, студентам, которым преподали урок безнаказанной и бессмысленной жестокости.

Конечно, сейчас тяжелые времена и никому не платят зарплату. Не тянет работать, когда ее не оплачивают. Правда, что-то незаметно было раньше, чтобы очень тянуло, когда за работу прилично платили. А вообще это наши, людские проблемы и животные здесь ни при чем. Или нам плохо, пускай будет плохо всем. Выход из ситуации с использованием вивисекции есть, главное, захотеть его применить.

В формировании ветеринарного специалиста значение патологоанатомической практики трудно переоценить, скорее ее недооценивают. Студенты нос ворочают- грязно, а в учебном процессе на практические занятия по вскрытию определено 36 часов, т. е. 9 занятий по 4 часа, практически ничего. Потому что от этих часов надо отнять время на дорогу до секционного зала. Патологоанатомическую картину скольких болезней можно изучить за 9 занятий? Необходимый минимум и то проблематично. Куча всяких предметов якобы для общего развития включена в учебную программу, их можно изучать факультативно, а за их счет увеличить количество часов, выделенных на практику вскрытия. Без этой практики нет ветеринарного врача. Медики знают, многие известные в прошлом врачи прошли в свои студенческие годы через работу прозектора. Патологоанатомы считаются наиболее грамотными, компетентными врачами. Практика вскрытия- шаг на пути к профессионализму.

Не могу не вспомнить практику на мясокомбинате. Студенты должны проходить ее в убойном цехе, чтобы увидеть здоровые органы, цвет, запах, плотность, конфигурацию. Меня же, например, определили в шкуропосольный цех, в котором я в первый же день капитально простыла и благополучно проболела все три недели практики. Вид здоровых органов довелось изучать позлнее, когда я работала главным ветврачом в совхозе и с переменным успехом вела борьбу с диктиокаулезом (вид легочных гельминтов). После каждой дегельминтизации, во время забоя, я стояла на конвейере и инспектировала легкие своих животных, насколько удалось избавиться от докучливых гельминтов. Вот тут мне и пришлось изучить норму, что не усвоил в институте, узнаешь во время работы - гласит народная мудрость.

Практика на мясокомбинате должна быть, прежде всего, ветеринарной, а не в качестве подсобных рабочих. Студенты всеми правдами и неправдами избегают ее и правильно делают. Нельзя за чужой счет решать свои проблемы. Мясокомбинат обязан предоставлять убойный цех для занятий во имя здоровья своих же потребителей. Понятно, что это лишняя головная боль для производства, без того перегруженного собственными проблемами. Но как гласит 1-й закон термодинамики, из ничего ничто и получишь. Чтобы получить грамотного специалиста, надо приложить к этому приличные усилия.

Звенья: мясокомбинат (норма животного организма) , патологоанатомическое вскрытие( патология), и прием больных животных со всего города(практическое обучение в клинике)- должны функционировать. Тогда ветеринарный ВУЗ выполнит свою основную задачу - выпустит ветеринарного врача нового типа, творчески думающего практика. А самое главное, не будет этих калечащих душу занятий с использованием вивисекции животных.

Вопрос о финансировании, деньги на компьютеры, учебные фильмы, организации базы вскрытия трупов, приема больных животных - вечен. Денег всегда не хватает, раньше денег не было, строили коммунизм, теперь строим криминализм и опять денег нет. Неизвестно, когда они будут, а жизнь постепенно меняется и деньги при этом находят, если сильно надо. Пора перестать мириться со вседозволенностью в отношении животных и соответствовать своему времени, концу 20-го века.

Этические проблемы в работе ветеринарного врача неразрывно связаны со сложностью нравственных задач в целом, т.к. ветврач, прежде всего, человек и "ничто человеческое ему не чуждо". Нравственность во взаимоотношениях между людьми занимает человечество много веков и, по-моему, лучше всего об этом сказал великий В. Шекспир в "Гамлете":

Гамлет: Я что-то не понял. Ну, да все равно. Вот флейта. Сыграйте на ней что-нибудь.

Гильденстерн: Принц, я не умею.

Гамлет: Пожалуйста.

Гильденстерн: Уверяю вас, я не умею.

Гамлет: Но я прошу вас.

Гильденстерн: Но я не знаю как за это взяться.

Гамлет: Это так же просто, как лгать. Перебирайте отверстия пальцами, вдувайте ртом воздух, и из нее польется нежнейшая музыка. Видите, вот клапаны.

Гильденстерн: Но я не знаю, как ими пользоваться. У меня ничего не выйдет. Я не учился.

Гамлет: Смотрите же, с какой грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.

Вот, пожалуй, и все. Не надо перекраивать людей в соответствие со своими представлениями о том, какими им следует быть. Не опускайте их ниже уровня стиральной машины или пылесоса, которыми не начнут пользоваться, пока не прочтут инструкции. Если машина сломается, ее можно починить, на крайний случай, купить новую. "Сломанный" человек - это всегда несчастье. Не навреди - ветеринар ли, медик ли или просто человек, человеческая жизнь сама по себе ценность независимо от твоих взглядов на нее. Каждая человеческая личность уникальна. Не навреди.

Если бы все люди это осознали и прочувствовали, то на Земле началась бы райская жизнь, что , увы, невозможно. Хотя бы еще и потому, что отрасли животноводства будут существовать и от факта, что людям надо есть мясо - никуда не деться. Сама испытала на себе, что такое дефицит животных белков в организме, когда попробовала претворить в жизнь принципы вегетарианства. От последствий до сих пор не удалось избавиться. Не поддерживаю Бриджит Бардо в ее призывах отказаться от мясоедения , т.к. не всем на пользу вегетарианство, да что там говорить о пользе, просто опасно для жизни. Не зная основ жизнедеятельности организма, нельзя предлагать программы улучшения общества, причем на физиологическом уровне. Увы, обмен веществ консервативен и не внимает призывам "чистого разума", он просто берет и заболевает, а потом вообще умирает.

Этический принцип - хорошо работать и обеспечивать людей продуктами питания, так и останется ведущим в работе ветврача. Но как бы не случилось в жизни ли, в работе ветврач ни в коем случае, никогда не должен прибегать к вивисекции. Забой животных - это как добыча хищником пропитания, закон природы, а вивисекция - это пытка, т.е. преступление, а поэтому она недопустима.

© Елена Дубровина, ветеринарный врач, кандидат биологических наук.
Москва, 1999 год.